3 И.И.Чухин Карелия-37 идеология и практика террора

70

В нашем распоряжении имеются неопровержимые доказательства связи Никольского с врагами народа и их укрывательства. В карельской организации хорошо известно, что Никольский был тесно связан с арестованным Павловичем. Кто такой Павлович и в чем заключалась связь? Никольский все время выдвигал Павловича на ответственную хозяйственную работу... всегда распинался о Павловиче, как о преданном большевике... Павлович арестован. Он оказался главой террористического центра правых в Наркомлесе. Ему, Павловичу, давалось поручение убить т. Молотова... В областном отделе НКВД не включили показания в протокол допроса Павловича. Работник отдела Рыкачев мне сказал, что скоро этот пробел ликвидируют. Они заведут отдельный протокол показаний Павловича о его связи с Никольским... Не случайно начальник областного отдела т. Тенисон давал лестные отзывы о Никольском, считая его безупречным человеком. Боюсь сказать, может быть, допрос Павловича смазан. Это требует немедленного вмешательства Николая Ивановича...

В Олонецком районе вскрыто крупное вредительство в сельском хозяйстве. Сейчас арестован Кузнецов, работавший в 35—36 гг. заместителем секретаря райкома, т. е. заместителем у Никольского. Кузнецову предъявили те обвинения, которые следовало бы предъявить секретарю райкома.

До последнего дня директором Онежского завода работал видный зиновьевец Старущенко. До последнего дня также работали известные Зиновьеву Лискер — бывший зампред Совнаркома, Вигдер — управляющий коммунальным хозяйством, Лозанская — преподаватель комвуза и другие. Никольский, как и обком, знал, что в этих организациях сидят зиновьевцы. Однако он не поставил вопрос об этом вовремя. Инициатива принадлежит НКВД. Никольский — сын священника, учитель. Все эти факты говорят о том, что Никольский — политически сомнительный человек. Он должен в интересах дела немедленно отстранен от работы. Доказательств еще нет, но в свете приведенных фактов ясно, что он подозрительный человек.

Теперь о зав. отделом агитации Миляйсе. Миляйс — бывший секретарь Кандалакшского райкома партии. Во время обмена партдо-кументов он выдал активному зиновьевцу Метцелю партбилет. В районе раскрыта  группа вредителей, шпионов и повстанцев.

71

Миляйс после этого не только не может оставаться зав. отделом обкома, но и членом партии. Непонятную позицию во всех этих делах занимает зав. ОРПО Леонинок. Он мог бы сообщить в ЦК о связях Никольского с врагами народа. Он знает об этих фактах, но не делает этого потому, что тесно дружен с Никольским... Весьма подозрительным выглядит зав. советско-торговым отделом обкома Чашков. Этот Чашков работал примерно в 35—36 гг. председателем Карельского потребсоюза. Уходя в обком, он выдвинул вместо себя Графова. Сейчас Графов исключен из партии за развал работы и связь с врагами народа. Графов — враг и скоро будет арестован. Но Чашков в этом деле играл небольшевистскую роль...

Из этих фактов видно, что в Карельском обкоме остались еще политически сомнительные люди, которым большевики Карелии не могут выражать политического доверия. Аппарат обкома нуждается в большевистском оздоровлении. Б. Шварцштейн».

«НКВД — товарищу Ежову.

Посылаю закрытое письмо карельского корреспондента «Правды» тов. Золотова (Шварцштейна) о наркомвнуделе Карелии Тенисоне и его заместителе. Письмо, которое упоминает тов. Золотов, послано товарищу Сталину и Вам 11 сентября. P. S. Разрешил Золо-тову выехать на один день в Москву. А. Мехлис».

«Тов. Мехлис! В письме, посланном Вам 6.11.37 г. я приводил факты «непротивления карельского НКВД злу». Во время допроса арестованного Павловича не были взяты показания, связанные с вражеской работой Никольского... Даже теперь, после исключения Никольского из партии по материалам «Правды», НКВД не отваживается арестовать его... Позднее я узнал, что разоблаченный «Правдой» бывший председатель ЦИКа Архипов был тесно связан с целым рядом врагов, но на него также почему-то не заведено дело. Ограничились исключением из партии. Когда я спросил наркома Тенисона, почему делается поблажка Архипову, он мне ответил: «На Архипова есть пока слабые показания». Это неправильно. На Архипова есть показания, заслуживающие серьезного внимания: Архипов знал в 1921 году о том, что в лесах собираются белофинские отряды для свержения советской власти. Он об этом сказал Гюллингу и успокоился.

72

Тенисон не хочет помочь «Правде» в разоблачении зав. отделом агитации Миляйса, о котором в Карелии говорят как о человеке, связанном с врагами народа... Тенисон не хочет разоблачить зав. ОРПО Леонинока и зав. совторготделом Пашкова, на которых тоже есть важные дела. Почему Тенисон проявляет такое либеральное отношение к врагам, разоблаченным «Правдой»? Дело в том, что Тенисон очень близко связан с Ирклисом, Бушуевым, Никольским, Архи-повым и другими. Он вместе с ними пьянствовал в доме отдыха «Сайнаволок», он запрещал печатать резкие передовые... он, наконец, не захотел заводить дела на всех руководящих работников, на которых есть серьезные показания.

Заместителем Тенисона работает Солоницын. О нем говорили на активе, что он, будучи начальником НКВД в Мурманске, выгораживал троцкистов и был с ними связан. Аппарат НКВД слабый. Начальник 4-го отдела Калинин не знает, что делается в культурных учреждениях Карелии. Протоколы дознания ведутся слабо и аполитично. Есть много серьезных ошибок в НКВД, о которых писать не могу. Я прошу Вас, тов. Мехлис, поставить вопрос перед И.И. о командировании его заместителя для наведения здесь порядка. Этому человеку я сумею дать дополнительные факты.

Тов. Мехлис, если есть возможность, вызовите меня для информирования Вас о делах, о которых писать невозможно. Я могу приехать только на один день. 21.11.37 г. Б. Шварцштейн».

Указанный в доносе Бориса Шварцштейна заведующий отделом пропаганды и агитации обкома ВКП(б) Ян Яковлевич Миляйс был арестован 14 июня 1938 года. Через неделю в парторганизации ЦИКа u СНК, где работала его жена, Лилия Ивановна, состоялось собрание. Коммунисты дружно клеймили очередного врага и требовали от его жены отречься от мужа. Возмущало их не только то, что Лилия сама не разоблачила мужа, но и «встала на защиту, считая, что он ни в чем не виновен, не враг, заявляя, что связь с мужем будет осуществлять и в дальнейшем». Один из членов парткома рассказал, как сразу после ареста мужа Лилия Ивановна отдала ему свой партбилет со словами: «Не я первая, не я последняя. Все равно исключат из партии». Исключили единогласно, а вскоре Л. Миляйс была арестована. 5 октября 1938 года Особая тройка НКВД КАССР осудила супругов Миляйс как латышских шпионов к высшей мере наказания.

73

После шестнадцати лет совместной жизни, не предав друг друга, они были расстреляны в один день — 14 октября 1938 года.

Анализируя роль прессы в событиях 1937—1938 годов, следует помнить, что журналисты, как и весь народ, находились под страхом ареста. Кроме того, над ними стоял всемогущий Главлит. Вот лишь два примера. Первое письмо написано на бланке редакции газеты «Комсомолец Карелии» от руки, поэтому возможны неточности в фамилиях.

«НКВД, тов. Тенисон. Прошу обратить внимание на следующие факты. В газете «Комсомолец Карелии» за 28 октября 1937 года корректурой типографии допущены переносы, искажающие смысл. Факт первый. В статье тов. Косарева во фразе «Сталинская Конституция законодательно оформила и закрепила победу социалистического строя в нашей стране» перенос в слове «победу» сделан так, что получился контрреволюционный смысл (no-беду. — И. Ч). Факт второй. В выступлении стахановца Мухина во фразе «Да здравствует партия Ленина-Сталина, создавшая нам радостную, веселую жизнь» не поставлен знак переноса. Получилось: «Лени на-Сталина». Полоса со статьей Косарева была поставлена в печать корректором Лупановой, другая — бригадиром корректоров Колади. Дежурный по редакции просмотрел эти вредительские ошибки, за что ему дано указание на редакционном совещании. Прилагаю вырезки из газет. Ответственный секретарь Куртаков».

Второй документ — официальное письмо Главлита.

«Не подлежит оглашению. В НКВД КАССР. Внеочередное сообщение.

Сегодня утром задержан и изъят из распространения весь отпечатанный тираж газеты «Пунайнен Карьяла» №254 от 28.12.37 г. ввиду антисоветского искажения в переводе стихотворения «Великий Сталинский закон». В подлиннике указанного стихотворения имеется следующий абзац:

Много законов я в жизни знал.

От этих законов согнулась спина,

От этих законов темнела луна,

От этих законов слезы текли,

Глубокие складки на лбу пролегли...

74

Это место в газете переведено следующим образом: Много законов я в жизни знал, Но этому закону поклонюсь только. Он слезы в глаза навернул, Глубокие складки на лбу провел. Переводчиком  стихотворения  значится  Вятяйнен.  Начальник Главлита Мякинен*.

На документе имеется резолюция зам. наркома А.Солоницына: «Тов. Калинину. Срочно рассмотреть. Уведомите 3-й отдел». В результате «рассмотрения» Татту Вятяйнен был расстрелян.

После того как Б. Золотов назвал «Красную Карелию» рупором буржуазных националистов, газета резко меняет курс. Редкий номер обходится без подборки статей о происках контрреволюционеров. Вот лишь несколько примеров: «До конца выкорчевать корни вредительства в Кареллесе» (А. Полетухин), «Покровители буржуазных националистов в горкоме и Наркомместпроме» (А. Терентьев), «В Наркомздраве игнорируют интересы трудящихся» (А. Губарева), «Националистическая практика Наркомпроса» (И. Карачев), «В Управлении связи навести большевистский порядок» (В. Медников), «Вредительство на Сунастрое» (С. Яковлев)... В заметках называются десятки конкретных имен и фамилий. Последствия нетрудно представить...

20 декабря 1937 года на праздновании 20-й годовщины ВЧК-ОГПУ-НКВД нарком К. Тенисон с полным правом заявил: «Нет такого врага, которого не могла бы разоблачить советская разведка. Советский народ активно помогает нам, в этом наша сила... У нас каждый трудящийся — наркомвнуделец».

Газета подробно освещала судилища над «вредителями» в Пудожском, Олонецком, Пряжинском, Шелтозерском и Кестеньгском районах, сопровождая их откликами и письмами трудящихся под общей рубрикой «Врагам народа не может быть пощады».

«Оздоровить Союз писателей Карелии» призывал И. Кан, и еще несколько человек исчезли. «Осиное гнездо в Электронике» — кричал Л. Варламов — и новый адрес для НКВД. «Вражеские корни в Цент-роархиве» (Е. Тарасова), «Навести порядок в торговых организациях» (А. Полетухин) — и...

ГЛАВА 5.

Как уже сказано, главным орудием репрессий Политбюро ЦК ВКП(б) определило внесудебные органы, так называемые тройки, состоявшие из начальника НКВД, секретаря республиканского (областного) комитета партии и прокурора. В последние месяцы операции с санкции ВКП(б) и по приказу НКВД СССР №00606 от 17 сентября 1938 года на местах были созданы особые тройки для экстренного завершения и рассмотрения материалов. Кроме того, в Центре действовала так называемая Комиссия НКВД и Прокуратуры СССР, состоявшая из наркома Ежова и прокурора Вышинского.

ТРОЙКА НКВД КАССР

Подробные сведения о работе этого органа и ее чудовищных результатах представлены в Приложении № 9. Здесь же необходимо выделить несколько принципиальных моментов.

Всего с августа 1937 года по ноябрь 1938 года было проведено 46 заседаний. Четкой регламентации и хронологии работы нет. Например, в августе 1937 года было проведено 6 заседаний, в сентябре — 8, а в январе 1938 года — всего 2. В то же время 20 ноября и 28 декабря 1937 года оформлено сразу по два протокола заседаний. Очевидно, прав был зам. наркома Солоницын, когда, находясь под следствием, дал тпакую характеристику работе Тройки:

«По приезде Тенисона с совещания из Москвы (август 1937 года) московские установки с аппаратом Наркомата достаточно прора

76

ботаны не были и вследствие этого на оперсовещании работников периферии и центрального аппарата оргвопросы стояли не четко — будут ли организовываться сектора, кто начальник секторов, порядок отчетности, их права и т.д. Тогда же была дана Тенисоном путаная директива об аресте «второй категории», в результате чего в одних районах арестов не проводили, а в других провели, а потом освобождали арестованных... Почти весь период работы Тройки характеризуется своеобразным соревнованием отделов наркомата и периферийных органов за получение «лимитов»... Не деловая и политическая целесообразность, а лимиты стояли во главе угла Тени-сона как руководителя Тройки...»1

В работе Тройки наиболее четко просматривается тенденция постепенного ужесточения репрессий и смещение акцента в ее работе на «антисоветский элемент», а не на уголовников или «кулаков».

Первое заседание Тройки НКВД КАССР состоялось 7 августа 1937 года. Все материалы касались типичных уголовников: воров, бандитов, грабителей. Не случайно докладывал эти материалы зам. начальника УРКМ Карелии Н. Андреев и начальник угрозыска К. Виссарионов. Они же (как и все другие докладчики) предлагали вариант решения, который изменялся чрезвычайно редко. Первое заседание оказалось самым «гуманным»: почти половина репрессированных (31 человек) получили в качестве наказания лишение свободы. Следует отметить, что многие из них действительно заслуживали серьезного наказания. Например, по протоколу № 3 приговорен к расстрелу некто Абрам Палло, он же Дурасов, он же Монахов, 1905 года рождения, ранее трижды судимый за бандитизм, совершивший побег из Свирского лагеря и убивший в Петрозаводске молодую женщину. Наказание заслуженное, однако и этот убийца по сталинской конституции имел право на расследование, защиту и гласное рассмотрение дела в суде.

На втором заседании материалы по групповому делу № 26980 о повстанческой организации докладывал пом. начальника 4-го отдела УГБ НКВД КАССР лейтенант госбезопасности С. Волков. Постановили: из 72 человек 68 — расстрелять! Дальше начинается то самое «соревнование», о котором поведал Солоницын: на 2, 3, 5, 7, 9, 11-м заседаниях лидирует 4-й отдел. На 14, 16, 17, 18, 20, 24-м вперед вырывается со своими материалами на шпионов 3-й отдел наркомата. На 12-м заседании с целой кипой групповых дел (№ 30356, 28260,

77

28250) на шпионов и контрреволюционеров появляется начальник штаба 3-го пограничного отряда капитан Яновский. На 16-м заседании 14 дел докладывает начальник особого отдела 54-й стрелковой дивизии Быстрое, на 35-м — начальник особого отдела 18-й стрелковой дивизии Масленников...

Вне всякой конкуренции находились только чекисты Белбалтлага НКВД. По их материалам составлялись отдельные — самые жестокие протоколы заседаний. Например, №21 от 20 ноября 1937 года: 399 человек к расстрелу...

На 9-м заседании Тройки материалы на своих «врагов народа» докладывал начальник Ругозерского РО НКВД сержант госбезопасности Терехов. Это был первый и последний случай появления на заседаниях этого органа начальника райотделения. В дальнейшем все дела докладывали по своим линиям начальники отделов наркомата. Терехов же вообще был уникальной в своем роде личностью. Только он один, докладывая наркому о приведении приговоров в исполнение, каждый раз писал страшную фразу: «Произвел уничтожение людей путем расстрела следующих лиц...»

Надо полагать, что вряд ли кто-либо из репрессируемых присутствовал на заседаниях Тройки. Во-первых, это было физически невозможно, поскольку за день нужно решить судьбу, например, 456 человек. Во-вторых, во всех протоколах местом проведения заседания указан г. Петрозаводск, а расстрелы производились в 15 населенных пунктах республики. Осужденные в Петрозаводск не этапировались, а зачастую даже и не были арестованы.

Особо необходимо отметить еще один момент в работе Тройки НКВД КАССР. Согласно итоговому отчету НКВД СССР, Карелия получила в общей сложности лимит на репрессирование 3700 человек (2800 человек — первая категория, 900 — вторая). Отдельный лимит в 800 человек имел Белбалтлагерь НКВД. Но реальная цифра значительно больше: 8428 человек (7221 — расстрел, 1207 — лишение свободы). По указанию НКВД СССР работа троек должна была прекратиться 15 апреля 1938 года. В Карелии же после этой даты состоялось еще четыре заседания по рассмотрению дел заключенных Белбалтлага... Пока не удалось обнаружить документов, проливающих свет на эти грубейшие (даже по тем временам беззакония) нарушения указаний Центра. В обвинениях Тенисону и Матузенко указывалось не на превышение, а на «смазывание» дел.

78

Итак, Тройка НКВД КАССР провела 46 заседаний, на которых рассмотрела 8428 дел. Подавляющее большинство репрессированных были расстреляны, а многие из тех, кто был лишен свободы, умерли в заключении2.

ОСОБАЯ ТРОЙКА НКВД КАССР

Работа этого внесудебного органа мало чем отличалась от предыдущего. Тот же состав, те же методы, но более сжатые сроки и большая жестокость (Приложение № 10). За сентябрь 1938 года оформлено 14 заседаний, в том числе 21 сентября сразу 5!

Как уже сказано, главной задачей Особой тройки являлось завершение операции, «подчистка хвостов», которые неизбежно обрубались в разгар операции. Об этом свидетельствует и тот факт, что большинство репрессированных этим органом находились под арестом по полгода и более, но так и не давали признательных показаний. Поэтому Особая тройка специализировалась на шпионах, принадлежность к которым следовала из национальности.

Спешка в работе этого внесудебного органа привела к новым фальсификациям. Например, по протоколу № 3 Особой тройки значится осужденной на десять лет Кауккала Сойни, продавщица магазина из Кондопоги. Но по материалам ее архивно-следственного дела видно, что с июля 1938 года по март 1939 года она находилась в петрозаводской тюрьме и лишь 5 марта 1939 года НКВД КАССР прекратил ее дело за отсутствием состава преступления. По протоколам №14 и 15 значатся осужденными на десять лет концлагерей Пакканен Эстери и Кекман Виена. Дела на них также были прекращены в феврале 1939 года, и в них нет никаких следов о рассмотрении на Особой тройке. Более года провел под арестом механик Ребольской МТС Матвей Каяво, хотя в протоколе №27 от 10 октября 1938 года он значится осужденным на десять лет.

Первые 18 заседаний Особой тройки посвящены исключительно борьбе с финским шпионажем. Затем, по мере оформления материалов (точнее говоря, их фальсификации), — и с немецким, польским, английским, латвийским, эстонским, шведским, японским, турецким, французским. Проиллюстрируем это двумя примерами.

По линии немецкого шпионажа была осуждена и расстреляна Эльза Фронд Роман-Никитина, немка, уроженка Г.Люксембурга. Родилась

79

она в семье барона, генерала немецкой армии, но уже в 1918 году в 16-летнем возрасте приехала с матерью в СССР. Вышла замуж за русского, работала в ЧК. Однако эта организация традиционно часто проводила чистку своих рядов, и в 1927 году Эльза была осуждена за «должностное преступление» на три года соловецкого концлагеря. Находясь в лагере, фактически занималась чекистской работой — заведовала бюро цензуры писем. По окончании срока заключения работала юрисконсультом Кемского леспромхоза.

Но много ли немцев проживало в заштатной Кеми в 1938 году, тем более с такой «подходящей» биографией? Следователь НКВД даже обозначил ее в документах как графиню... 22 февраля 1938 года помощник   наркома  внутренних  дел   Карелии  Дубровин  направил в Кемское РО НКВД указание: «Фронд Роман арестуйте и ведите следствие в разрезе ее причастности к немецко-польским разведорганам». Указание было исполнено в тот же день, но первый и единственный протокол допроса арестованной написан лишь... 3 октября, за десять дней до расстрела. Что же происходило все эти восемь месяцев? Из документов следственного дела видно, что Эльза Фронд Роман до середины марта находилась в кемской тюрьме. Трудно предположить, что столь перспективного «шпиона» не допрашивали. Значит, Эльза ни в чем не признавалась и ничего не подписывала. Затем арестованную этапируют в Петрозаводск, а оттуда сразу же в областную больницу УНКВД Ленинграда. В деле имеется справка начальника больницы Никольского о том, что Эльза Фронд Роман-Никитина поступила «...с резаной раной шеи, с перерезкой обоих верхнегортанных нервов и абсолютной невозможностью глотания... Говорить и давать показания может».

Другой пример разоблачения «финского шпиона». Жительница Кон-допоги Импи К. одолжила как-то своему соседу двести рублей и очень долго ждала возврата долга. В своем заявлении на имя Прокурора СССР Вышинского она рассказывает (находясь в заключении), чем закончилась эта история.

«В августе 1937 года мой муж сообщил в НКВД начальнику Пушкину, что их сотрудник Раутанен И. Д. одолжил деньги и до сих пор не платит и просил удержать их из его заработка. После этого меня вызвали в НКВД и допрашивали, требуя ответа на вопросы: На какие нужды Раутанен использовал одолженные у меня деньги? Какие секреты НКВД он мне выдал? Что я у него спрашивала, какие

8о

секреты меня интересовали? На эти вопросы я, конечно, не могла дать удовлетворительного для них ответа, ибо шпионажем я не занималась и никаких секретов не спрашивала. Начальник Пушкин настаивал, что не говорю правду и грозил арестовать. Арестовали меня 20 января, и в ту же ночь начался допрос с вопроса "Кто из нас кого вербовал на шпионскую работу?". На допросе со мной обращались грубо. Я простояла на одном месте без всякого отдыха двадцать суток. Я была беременна (2,5 месяца), на четвертые сутки у меня начались схватки, и я истекала кровью. Когда подо мной образовалась лужа крови, т. к. получился выкидыш, мне разрешили лечь на диван, но не спать. Двое суток я боролась со сном, истекая кровью. После этого я опять поднялась и стояла. Кровотечение продолжалось целый месяц, но несмотря на это, со мной обращались грубо. Разговоры следователей отличались особой грубостью, похабностью и угрозами, особенно Брант и Пушкин».

2 октября 1938 года Импи К. была расстреляна как финская шпионка.

10 ноября 1938 года состоялось последнее заседание Особой тройки НКВД КАССР. Операция уже закончилась, и тройка пересматривала прошлые дела. Валентине Веримаа, учитывая ее беременность, заменили высшую меру наказания на восемь лет концлагеря. Материалы на восемь человек переправили для рассмотрения Особым совещанием НКВД СССР. Еще пять человек удостоились права побывать на настоящем суде, который, впрочем, мало чем отличался от внесудебных органов. 16 ноября 1938 года нарком внутренних дел Карелии Матузенко доложил в Москву: «Рассмотрение дел тройкой приостановил» (Приложение № 11).

КОМИССИЯ НКВД И ПРОКУРАТУРЫ СССР

Еще одним внесудебным, репрессивным органом являлась так называемая Комиссия НКВД и Прокуратуры СССР, состоявшая по сути дела из двух человек: Ежова и Вышинского. Характер работы этой двойки до конца еще не прояснен, но важно отметить следующие моменты.

Республиканские органы НКВД направляли на рассмотрение Комиссии не следственные дела, а списки на лиц, подлежащих репрессии. Кроме биографических данных, в них указывалась только ста

81

тья обвинения (как правило, статья 58-6, шпионаж в пользу иностранного государства), суть следственных материалов и окраска: польский, латышский, финский... Именно так, по окраскам, формировались и протоколы заседаний двойки. Например, 26 января 1938 года утвержден протокол № 30 (по спискам финских шпионов) и протокол №853 (по польской операции).

НКВД Карелии направил в Москву 30 списков с общим числом репрессированных 2143 человека (Приложение № 12). Наибольшее число списков в республике было составлено, конечно же, в отношении финских шпионов. Списки готовились настолько экстренно и небрежно, что союзный наркомат дважды строго указывал своим подчиненным. В сопроводительном письме к выпискам из протокола № 35 от 13 февраля 1938 года, например, сказано, что «две справки на Ниттюнен К. А. и Партанен Т. А. представлены вторично. Оба обвиняемых приговорены ранее к расстрелу, протокол № 31 от 27.01.38 г.» Из этого сухого бухгалтерского документа ясно видно, до какой степени обыденности было доведено дело уничтожения граждан. Впрочем, московская двойка иногда, не объясняя причин, выдергивала из списка какую-то фамилию и требовала «направить дело в Военную коллегию» (14 человек) или же «направить дело на доследование» (28 человек). Как будто в Москве не знали, как и какое ведется «следствие».

ПАСПОРТНАЯ ТРОЙКА НКВД КАССР

Из всех незаконных, внесудебных органов репрессий самыми незаконными являлись паспортные тройки, что утверждали сами чекисты. В Акте о приеме-сдаче дел по НКВД СССР, направленном новым наркомом Л. Берией на имя Сталина 29 января 1939 года, сказано, что «были приговорены около 200 тысяч человек сроком до пяти лет через так называемые милицейские тройки, существование которых не было узаконено».

Действовала такая тройка и в Петрозаводске. Ее председателем являлся нарком внутренних дел (сначала Тенисон, а с 5 марта 1938 года — Матузенко), а бессменными членами были зам. начальника Управления рабоче-крестьянской милиции Андреев, начальник угрозыска Виссарионов и начальник отдела службы Новиков.

82

Первое заседание Паспортной тройки (так официально называлась она в протоколах) состоялось 3 сентября 1937 года, а последнее №21 — 3 ноября 1938 года. За это время на тройке были рассмотрены материалы на 559 человек (Приложение № 13). Анализ работы этого репрессивного органа свидетельствует, что тройка назначала наказания в виде лишения свободы до пяти лет. Характеристика обвинений по делам сводилась к нарушениям паспортного режима, ведению паразитического образа жизни, связи с уголовным элементом, приводам в милицию, совершению мелких краж. Практически невозможно определить критерии, по которым один осужденный получал пять лет концлагеря, а другой два или один год. На лиц, чьи дела передавались Паспортной тройкой в УГБ, эти критерии стандартны: «бывший офицер царской армии», «неизвестным путем был быстро осведомлен об аресте врагов народа Ирклиса и Ярвимяки», «житель Польши» и т. д. Начиная с протокола № 17 от 1 июля 1938 года в обвинениях появляется стандартная фраза: «обвиняется в порядке приказа НКВД СССР №00319 от 21.05.38 г.».

Архивные документы свидетельствуют, что первые экземпляры протоколов тройки направлялись в Москву на имя зам. наркома внутренних дел, начальника Главного управления рабоче-крестьянской милиции комдива М. Чернышева. Однако удалось обнаружить лишь несколько выписок из протоколов Особого совещания НКВД СССР от 16 марта 1938 года, которыми утверждены (задним числом) первые двенадцать протоколов карельской Паспортной тройки. 19 апреля 1939 года был утвержден и протокол № 13. На остальные протоколы утверждения Москвы отсутствуют.

СУД

Наряду с внесудебными органами в репрессиях участвовали и народные суды. И хотя внешние атрибуты гласности судебного разбирательства соблюдались (прокурор, защитник, свидетели, последнее слово подсудимого), говорить о его объективности невозможно. НКВД СССР специальным указанием (шт №418 от 07.08.37 г.) разъяснил своим подчиненным порядок оформления следственных дел на рассмотрение Военной коллегии и спецколлегий. Сама коллегия и верховные суды республик действовали в строгом соответствии с указаниями ВКП(б) и Прокуратуры СССР. Например, 11 сентября 1937 го

83

да Прокуратура СССР направила на места шифртелеграмму №1200 «об организации процессов о вредительстве в деле хранения зерна». Существовала и более общая, как говорил Солоницын, «директива ЦК ВКП(б) о том, что в каждой области и республике поставить два-три процесса на вредительские группы в сельском хозяйстве».

Карелия быстро отреагировала на эту партийную директиву.

Из показаний Солоницына: «Следственное дело на антисоветскую группу специалистов Пудожского РайЗО: Колотихин, Лумбин и др. Следствие по делу по вопросам вредительства в сельском хозяйстве было проведено, по-моему, удовлетворительно. Многие моменты вредительской деятельности обвиняемых были документированы. Признались в своих преступлениях все обвиняемые, но эти показания в процессе следствия не были закреплены очными ставками. Дело разбиралось в Спецколлегии с выездом на место, в Пудожский район. Перед отправкой дела в суд всех арестованных передопрашивал пом. прокурора республики Городецкий. При одном из докладов следователя Тенисону присутствовал и Городецкий, который давал поведению арестованных положительную оценку, высказывал уверенность, что они будут подтверждать свои показания. На суде арестованные от показаний отказались.

В то же время для разбора в Спецколлегии готовилось второе дело, также по вредительству в сельском хозяйстве, на работников Олонецкого PK, РайЗО и Наркомзема. Как и пудожское дело, данное дело было разработано удовлетворительно. Перед отправкой арестованных допрашивали работники прокуратуры и все подтвердили, кроме, кажется, Кузнецова, свои показания на следствии, а на суде отказались, кроме одного подсудимого. Последний полностью подтвердил свои показания и разоблачил других...»3

Несмотря на отказ подсудимых от показаний, «выбитых» на следствии, все они были приговорены судом к высшей мере наказания и расстреляны. Председательствовал на заседании выездной сессии Спецколлегии Верховного суда КАССР Ковалерис, члены суда Бритсон и Скуратов, защитник Алышев и прокурор Михайлович. Суд опреде-\ лил подсудимым и конфискацию имущества.

Примером того, как быстро приспособились судебные органы к требованиям текущего политического момента, может служить дело по обвинению директора совхоза №2 Арро Холопайнена. 20 февраля 1936 года Главсуд КАССР осудил к различным срокам лишения

8 4

свободы девять работников совхоза, в том числе директор получил десять лет концлагеря. Поводом послужил падеж скота и другие хозяйственные нарушения. По жалобе осужденных коллегия Верховного суда РСФСР 25 июля 1936 года сократила сроки наказания, а дела на четверых осужденных, в том числе и А. Холопайнена, направила на новое расследование. 25 марта 1937 года Верховный суд Карелии окончательно приговорил директора совхоза к трем годам лишения свободы.

Все осужденные уже отбывали наказание, когда началась операция. 10 сентября 1937 года Президиум Верховного суда РСФСР вновь пересмотрел дело, отменил все ранее принятые решения и направил дело на новое расследование. В определении Президиума было сказано, что «коллегия ВС РСФСР, рассматривавшая данное дело, не только не исправила ошибки следствия и суда, не квалифицировавших преступную деятельность основных обвиняемых как организаторов контрреволюционных преступлений и не давших надлежащей суровой оценки, но допустивших грубейшую политическую ошибку, искусственно разделив данное дело на две части и исказив таким образом перспективу дела и дав совершенно неправильную оценку преступным действиям работников совхоза как результату влияния опыта прежней их работы в Америке и непонимания ими советских агрономических мероприятий»4.

Возвращенное дело попало к следователю НКВД КАССР сержанту госбезопасности Кагану, который предъявил Холопайнену обвинение сразу по четырем контрреволюционным статьям: шпионаж, вредительство, разрушение средств сообщения и участие в контрреволюционной организации. 23 сентября 1938 года, после трех лет нахождения в тюрьме, А. Холопайнен был осужден Тройкой НКВД КАССР к высшей мере наказания и расстрелян.

Уголовные дела для показательных судебных процессов готовили не только чекисты, но и следователи прокуратуры. Однако, по мнению проверяющих, делали они свое дело из рук вон плохо. Пятая часть всех расследованных ими дел возвращалась на доследование (это в 37-то году!) или вообще прекращалась. В докладной записке председателю КПК при ЦК ВКП(б) М. Шкирятову заместитель уполномоченного КПК по Ленобласти Егоров писал: «За 1937 год народными следователями АКССР закончено 1118 дел, что составляет в среднем 3,9 дела в месяц на одного следователя. Это свидетель

85

ствует о чрезвычайно низкой производительности труда следователей»5.

По отчетным документам НКВД КАССР, в 1937—1938 годы Спецколлегией Верховного суда КАССР были осуждены за контрреволюционные преступления 124 человека. Однако эта цифра еще нуждается в уточнении.

Следственные дела на высших руководителей республики рассматривала Военная коллегия Верховного суда СССР, и они не попали во всевозможные отчеты НКВД Карелии. Приведем лишь часть этого скорбного списка:

Ирклис П. А. — бывший секретарь Каробкома ВКП(б), арестован 23 июля 1937 года, осужден 9 ноября 1937 года, расстрелян в тот же день.

Шотман А. В. — бывший председатель ЦИК Карелии, арестован 25 июня 1937 года, осужден 29 октября 1937 года, расстрелян на следующий день.

Зингис Е. Ю. — бывший наркомхоз Карелии, арестован 31 июля 1937 года, осужден 18 февраля 1938 года, расстрелян в тот же день.

Муценек А. Ф. — бывший наркомфин Карелии. Арестован 10 сентября 1937 года, осужден 18 февраля 1938 года, расстрелян в тот же день.

Ровио ГС. — бывший секретарь Каробкома ВКП(б), арестован 9 июля 1937 года, осужден 21 апреля 1938 года, расстрелян в тот же день.

Никольский М. И. — бывший секретарь Каробкома ВКП(б), арестован 17 октября 1937 года, осужден 18 мая 1938 года, расстрелян в тот же день.

Гюллинг Э. А. — бывший председатель СНК Карелии, арестован 17 июля 1937 года, осужден 14 июня 1938 года, расстрелян в тот же день.

Следственные дела на военнослужащих рассматривались военными трибуналами. В Карелии это были: военный трибунал Ленинградского военного округа, трибунал пограничной охраны и войск охраны НКВД, военные трибуналы 18-й стрелковой дивизии и в. ч. 4626. Установить точное число репрессированных в Карелии военнослужащих крайне сложно, так как по существующему порядку их архивно-следственные дела направлены по месту призыва в армию (или по

86

месту рождения). Но если верить отчету НКВД КАССР, за 1937—1938 годы в республике были репрессированы 217 военных, в том числе около 100 приговорены к расстрелу. Как докладывал в Москву нарком Матузенко: «Комбриг — 1, майор — б, капитан — 5, ст. лейтенант — б, лейтенант — 7, политрук — 5, военврач — 4...»6 Наиболее сильный удар был нанесен по кадрам 54-й стрелковой дивизии (начиная с ее командира комбрига Антонова), 18-го и 54-го артиллерийских полков. Репрессировано все руководство 216-го Управления военно-строительных работ: начальник Фридрихсон, главный инженер Редкозуб и бухгалтер Гейнрихсен.

ГЛАВА 6.

Карельским историко-просветительским обществом «Мемориал» подготовлен к изданию первый том «Книги памяти», посвященной нашим землякам, безвинным жертвам политического террора 1937— 1938 годов1. Собранный материал позволяет сделать небольшой статистический анализ результатов «деятельности» карельской парторганизации, НКВД, суда, прокуратуры, прессы и общественности республики в условиях объявленного И. Сталиным «крестового похода» против своего народа; определить, какие именно категории граждан пострадали в первую очередь.

Необходимо отметить, что в настоящей работе анализируются статистические данные в отношении только жителей Карелии (без ББК НКВД СССР), репрессированных тремя внесудебными органами: Тройкой НКВД КАССР, Особой тройкой и Комиссией НКВД и Прокурора СССР (без учета осужденных Военной коллегией, военными трибуналами, Спецколлегией Верховного суда КАССР, Паспортной тройкой НКВД КАССР и Тройкой УНКВД Ленинграда). Однако эти данные составляют более 90 процентов всех репрессированных

1 Пользуясь случаем, хочу назвать людей, которые многие сотни дней (в основном в личное время) просиживали в архивах, у компьютеров, пропускали через свое сердце тысячи трагических судеб, чтобы вернуть и увековечить доброе имя безвинных жертв. В первую очередь это мои коллеги-мемориальцы»: Арсений Рогинский, Никита Петров, Ян Рачинский (Москва), Юрий Дмитриев, Эйла Аргутина, Ирина Такала, Валерий Верхоглядов (Петрозаводск). Это сотрудники ФСБ и МВД: Анатолий Краюш-кин, Александр Николаев (Москва), Геннадий Свидский, Жанна Кутасова, Борис Савушкин, Владимир Иванов, Ольга Абанашкевич (Петрозаводск).

88

в 1937—1938 годах, что позволяет определить особенности и тенденции в проведении репрессий и достаточно аргументированно сформулировать главные выводы.

Почти половина всех репрессий является «заслугой» чекистов центрального аппарата НКВД КАССР (г. Петрозаводск и Прионеж-ский р-н), Кондопожского, Заонежского и Петровского райотделений НКВД. Более 400 невиновных граждан были репрессированы в каждом из таких районов, как Пряжинский, Калевальский, Кандалакшский и Пудожский. Анализ доли репрессированных в общем числе жителей показывает, что наибольший урон понесли пограничные районы: Ре-больский и Ругозерский, где пострадали 5,9 процента населения, Калевальский — 4,3, Кестеньгский — 3,9, Петровский — 3,5 процента. В преддверии «зимней войны» с Финляндией в пограничных районах Карелии было уничтожено в общей сложности почти 3 тысячи жителей. Десятки населенных пунктов буквально обезлюдели...

В отчете отдела ЗАГС НКВД КАССР о численности населения республики нет сведений о национальном составе ее жителей, а результаты Всесоюзной переписи населения 1937 года, как хорошо известно историкам, уничтожены. Однако можно достаточно уверенно сказать, что количество финнов и их доля в структуре населения Карелии были незначительными. И тем не менее наибольшее число репрессированных в республике составили именно финны. Это прямой результат проведения в Карелии «операции по финнам». Главными очагами национальных репрессий стали крупные поселения финнов — выходцев из Америки, Канады, Швеции и Финляндии. В Петрозаводске и Кондопоге, Прионежском и Калевальском районах было уничтожено более 2 тысяч финнов.

Выше цитировался проект приказа НКВД СССР о проведении финской операции. В нем было предложено не ограничиваться репрессиями против финнов, но и провести их «среди карельского и вообще финско-угорского населения». Именно этим определяется второе место карелов среди репрессированных. В десяти районах традиционного проживания южных и северных карелов именно они составили основную массу пострадавших. В районах компактного проживания русских (Заонежский, Пудожский, Медвежьегорский) в структуре репрессированных также преобладает именно эта национальность.

So

Простейший корреляционный анализ показывает, что между показателями численности населения, количеством, составом и долей репрессированных в районах нет статистически значимой связи. Так, Прионежский район имеет 11 место по числу населения и 2-е по количеству репрессированных, а Олонецкий, наоборот, 3 место по численности и 15-е по масштабам репрессий. Самый крупный населенный пункт Карелии — г. Петрозаводск, где преобладает русское население, занимает 2 место по количеству репрессированных русской национальности. Следовательно, масштабы репрессий зависели не только от числа жителей. В качестве других важных факторов можно выделить следующие:

1. Близость к главным силам НКВД (Петрозаводск, Прионежье, Кондопога);

2. Активность чекистов в проведении репрессий (Заонежье, Петровский р-н, где четыре оперуполномоченных НКВД сфальсифицировали почти столько же дел, сколько десятки работников центрального аппарата НКВД);

3. Наличие в районе крупных колоний финских переселенцев (Петрозаводск, Прионежье, Кондопога, Калевала) и спецпоселенцев (Кандалакша, Пудожский р-н, о. Гольцы);

4. Пограничное положение района (Петровский, Пряжинский, Олонецкий, Ведлозерский, Ругозерский, Калевальский, Кестеньгский).

Различная активность сотрудников НКВД в проведении репрессий подтверждается и такими фактами: еще до начала официальной работы Тройки НКВД КАССР (8 августа 1937 года) в республике было арестовано (в июне—июле) 463 человека. В том числе в Петрозаводске — 61 человек, в Петровском районе — 106, в Шелтозер-ском и Ребольском районах — по 2, в Лоухском районе — 1 человек.

Три «волны» самых массовых арестов приходятся на декабрь 1937 года — спешное завершение операции (по первоначальному плану), март 1938 года — после решения Политбюро ЦК ВКП(б) о продлении массовых операций до 15 апреля, июль 1938 года — срочное оформление «шпионских» дел на рассмотрение Особой тройки НКВД КАССР. Более глубокий анализ времени арестов в разрезе районов позволяет сделать еще ряд важных выводов.

1. Самые массовые аресты в начальный период операции производились в пограничных районах, что, очевидно, связано с приоритетным выделением этим райотделениям НКВД лимитов на аресты.

2. В районах, не примыкавших к границе с Финляндией: Заонежском, Пудожском, Кондопожском, Межвежьегорском, Сорокском, Ло-ухском, Тунгудском, самые массовые аресты прошли в 1938 году.

3. В Петрозаводске и Кондопоге наиболее масштабные аресты произведены в июне—июле 1938 года. Подавляющее большинство арестованных в это время — финские переселенцы.

4. Основная часть арестов лиц «без определенного места жительства» проводилась в самом начале операции, в августе—сентябре 1937 года.

Социальный состав репрессированных, партийность и религиозную принадлежность, половозрастные особенности целесообразно рассматривать на примере конкретных районов. Последний вывод, который можно сделать из общего анализа жестокой статистики репрессий в Карелии в 1937—1938 годах, сводится к следующему. Хроническое невыполнение республикой основного показателя промфинплана — лесозаготовок усугубилось в результате того, что в ходе операции было уничтожено почти 3 тысячи квалифицированных лесорубов. Существенный урон был нанесен и без того слабому сельскому хозяйству и промышленности. На крупнейших предприятиях и стройках («Нивастрой», Кондопожский ЦБК, Онегзавод и лыжная фабрика в Петрозаводске, «Сунастрой», камнеразработки, лесозаводы в Петрозаводске, Кеми и Сороке) были уничтожены сотни квалифицированных рабочих и служащих. Обезглавлены почти все республиканские и районные органы власти, репрессирована духовная и творческая интеллигенция. Геноцид против финского и карельского населения вызвал непоправимые демографические, социально-политические и духовные изменения в жизни национальной республики и ее народов.

Столица республики г. Петрозаводск являлся самым крупным населенным пунктом, административным, промышленным и культурным центром Карелии. По замыслу следователей НКВД здесь располагались и центры контрреволюционных организаций: националистов, повстанцев, «правых», вредителей... В городе находились и главные оперативные силы чекистов, поэтому число репрессированных здесь оказалось самым большим — 1164 человека. Показательно, что из этого числа лишь 20 процентов составляли уроженцы Карелии.  Социально-демографическую  ситуацию   в   Петрозаводске

и особенности репрессий иллюстрируют и такие цифры: арестовано 593 финских переселенца, 330 русских, по 20 человек поляков и евреев, по 16 человек латышей и украинцев, 10 белорусов...

Статистические данные свидетельствуют, что целый ряд республиканских ведомств подвергся кардинальной «чистке». В Карельском обкоме и горкоме ВКП(б) репрессировано 14 человек (во главе с М. Никольским), в КарЦИКЕ — 10 человек (Н. Архипов), в радиокомитете, издательстве и редакциях республиканских газет — 35 человек (О. Вильми), в Союзе писателей, театрах и других творческих организациях — 32 человека (Я. Виртанен, Р. Нюстрем), в Кареллесе — 32 человека (Г. Валлин), в Наркомземе — 17 человек (Я. Мартинен), в Карелпотребсоюзе — 14 человек (М. Графов), в Управлении связи — 9 человек (А. Зайцев). Репрессированы работники Каргосплана, Нар-комсобеса, Наркомснаба, Наркомюста... Репрессированы: управляющий Карелпушнины И. Ахонен и управляющий Карелпродторга И. Земсков, управляющий Госбанка Г. Голубев, нарком здравоохранения Н. Заводов, нарком внутренней торговли А. Орел, ректор комвуза В. Кангас, директор пединститута Э. Сювянен и многие, многие другие.

«Контрреволюционные организации» в Петрозаводске фальсифицировались следствием по трудовым коллективам. Наибольшему разгрому подверглась лыжная фабрика, где репрессировано 120 работников во главе с директором И. Туомайненым. На Онежском тракторном заводе репрессировано 80 человек во главе с директором П. Старущенко и главным инженером С. Островским. В тресте «Карелстрой» арестовано 72 человека, в типографии им. Анохина — 26 человек во главе с директором О. Пеккариненым. Репрессировано 48 работников городской пожарной охраны (И. Шамович) и 14 работников петрозаводской тюрьмы (Г. Пахомов). Крупные аресты прошли также на авторемзаводе, перевалочной бирже, дорстрое, электротоке, тресте коммунальных предприятий, на кирпичном заводе...

Репрессии в Петрозаводске нарастали постепенно: в августе 1937 года арестовано 36 человек, в сентябре — 64, октябре — 100, ноябре — 117, декабре — 147 человек. Вторая волна арестов приходится на февраль—март 1938 года, когда было арестовано 192 человека. Третья — на июль 1938 года, когда было арестовано более 200 финнов.

В городе было арестовано 105 женщин, причем половина таких арестов произведена в июне—июле 1938 года, при завершении опера

02

uuu. Основная же масса репрессированных — это мужчины 25—40 лет, самого трудоспособного возраста. Исключение составляет категория так называемых «БОЗ», где доля молодых людей значительно выше.

Непосредственно к столице республики примыкал Прионежский район, который обслуживался центральным аппаратом НКВД КАССР, что дает право рассмотреть его сейчас, вне алфавитного порядка. В эти годы район был крупным лесоперерабатывающим центром. В Матросах, Вилге, Лососином, Падозере, Пяжиевой Сельге располагались ведущие леспромхозы, тракторные базы, в Соломенном — лесозавод.

Именно эти населенные пункты и стали главными «опорными пунктами контрреволюционных организаций». Из 748 человек, репрессированных в районе, 183 — жители п. Матросы, 126 — Вилги, 97 — Соломенного, 76 — Падозера, 69 человек — жители Лососиного и Ло-хиярви. Более 10 человек было арестовано в Шуе, Деревянном, Ладве, Пае.

Главной особенностью репрессий в районе стала их антифинская направленность. Если уроженцы Карелии (русские и карелы) составили около 6 процентов, то финны-переселенцы — более 90 процентов всех репрессированных в районе. Аресты производились в течение всей операции. Так, уже в июле 1937 года были арестованы директор Пяжиевосельгской тракторной базы Н. Федоров, Дере-вянской МБ — И. Захаров, Падозерской — В. Плотников, Матросской МБ — А. Парикберг, директор Пайского леспромхоза И. Власов.

Однако самые массовые аресты развернулись в декабре 1937-го — марте 1938 года, когда было арестовано более половины всех пострадавших. В самый разгар лесозаготовок арестовано 378 лесорубов. Вторая волна массовых арестов в районе прошла летом 1938 года, когда был арестован еще 131 финский лесоруб.

Вторым крупным промышленным центром республики был Кон-допожский район. Здесь находились крупнейший в стране бумком-бинат, леспромхозы, кирпичный и пегматитовый заводы, ГЭС, колхозы. В районе проживала крупная колония финских граждан. Эти обстоятельства определили и особенности репрессий. Из 745 пострадавших в ходе операции две трети являлись жителями Кондо

93

noru. Репрессированы 250 работников бумкомбината, 169 рабочих и служащих городских организаций, 50 работников Ленлеспрома, по 10 работников кирпичного завода и ГЭС.

Репрессии затронули практически все руководство района: секретарь PK ВКП(б) Г. Шерешков и председатель РИКа Ф. Поттоев, директор бумкомбината Г. Ярвимяки, главный инженер Б. Ландорф, коммерческий директор С. Старец, главный бухгалтер А. Бехтер, директор кирпичного завода И. Иоффе, главный инженер «Сунастроя» П. Травкин и др. Вторым крупным очагом репрессий стал Сунский сельсовет, где на «Сунастрое», в сплавной конторе, на тракторной базе были арестованы 67 человек. В д.Тивдия арестованы 33 жителя, в д.Сандалы — 16 человек. Всего же репрессиям подверглись жители 32 населенных пунктов района.

Второй особенностью репрессий в Кондопожском районе являлась их четкая антифинская направленность. Как уже отмечалось, кондопожские чекисты были инициаторами борьбы с финским национализмом, и именно отсюда началась операция по финнам. Из 739 репрессированных 522 были финнами. Учитывая длительное ведение агентурной разработки, операция в районе началась рано. Еще летом 1937 года были арестованы 56 человек. Но самые массовые аресты прошли в три волны: декабрь, март и июль 1938 года.

В районе было арестовано 55 женщин, причем 45 из них арестованы летом 1938 года при спешном оформлении дел на Особую тройку. Так, домохозяйка из Кондопоги Эмилия Сало была арестована 27 августа 1938 года по обвинению «в подготовке перехода границы» и 9 ноября 1938 года расстреляна.

Пограничный Ведлозерский район выделился в качестве самостоятельной административной единицы (в составе 8 сельсоветов Пряжинского района и 3 сельсоветов Олонецкого района) незадолго до начала массовых репрессий, поэтому в отчете ЗАГСа нет данных о численности его населения. Эти три района республики были плотно заселены сельскими жителями и насчитывали сотни деревень, в которых проживало в общей сложности 54 142 человека. Больше, чем в столице Карелии.

Учитывая общую хозяйственную направленность районов, основные репрессии были проведены среди колхозников, которые составили три четверти пострадавших. Причем вместе с рядовыми кол

94

хозяйками брали и председателей колхозов. Вот лишь небольшой список в порядке алфавита. Пряжинский район: Ф. Анеков (д. Рубчей-ла), А. Буденнов (д. Проккойла), С. Бутенин (д. Чуйнаволок), П. Давыдов (д. Сигнаволок), В. Дубинин (д. Павшойла). Олонецкий район: К. Исаков (д. Вонгиманы), И. Ишуков (д. Юргелица), К. Лахти (д. Погранконду-ши), И. Павлов (д. Чилмозеро), В. Печенкин (д. Коткозеро). Ведлозер-ский район: Н. Родионов (д. Саригора), С. Сергеев (д. Сыссойла), П. Степанов (д. Гижозеро)...

Можно выделить несколько крупных поселков: Пряжа — репрессировано 53 человека, Олонец — 45, Интерпоселок — 38, Сямозеро — 32, Чуйнаволок — 22 человека. Вторую группу деревень составляют Святозеро, Лахта, Эссойла, Ангелахта, Киндасово, Ильинский, Ведло-зеро, Гижозеро, Саригора и Кинелахта, где репрессировано от 10 до 20 человек. Однако главная идея репрессий — «повстанческая группа в каждой деревне» определила и общий итог. Группы были вскрыты более чем в двухстах деревнях районов, где репрессировано в общей сложности 950 человек.

Оперативный удар был направлен на коренное население районов — карелов. В Олонецком районе, например, было арестовано всего 17 русских, в Пряжинском — 11, а в Ведлозерском всего 3 человека. В основном это были священнослужители и служащие-руководители. Еще одной особенностью репрессий в этих районах стало быстрое и активное проведение операции. Уже в июле 1937 года, до начала работы Тройки НКВД КАССР, здесь было арестовано 55 человек, в августе — 106 человек... В общей сложности около 70 процентов всех арестов проведены в первые пять месяцев операции.

Заонежский район традиционно населяли русские, которые и стали главным объектом репрессий. Колхозники, рыбаки, сапожники, конюхи — почти 600 человек из 28 тысяч жителей района.

Наибольшее число репрессированных — это жители административного центра п. Шуньга (95 человек), работающие на Оленегорских разработках камня (27 человек, в основном жители финской колонии), жители д. Кожма, Кижи, Поля, Пустыня, Толвуя, Тявзия, Великий Погост. Всего же аресты проведены более чем в ста деревнях района. Как уже отмечалось, важной особенностью репрессий в Заонежском районе была их нацеленность на служителей религиозного культа. После десяти лет бесплодной агентурной работы по делу

95

«Церковники» всего за шесть месяцев 1937 года с религией в районе было покончено. Репрессированы как священнослужители (епископ Т. Якобчук, священники В. Остроумов и П. Мартынов из Сенной Губы, А. Гедевский из Кожмы, К. Дикаревский из Карасозера, Ф. Лавров из Великой Губы, А. Петухов из Боярщины, Т. Петровский из Шуньги, А. Поляков из Вырозера...), так и наиболее активные верующие. С этим связано и относительно большое число арестованных в районе женщин (21 человек). К духовной оппозиции властям была отнесена и большая группа учителей: А. Анушкин (Сельга), А. Анушкина (Кожма), И. Волков (Кижи), П. Коренной (Космозеро), А. Курилов, И. Луккоев, М. Песков, М. Пономарев, С. Соцков, Н. Ясюкевич (Шуньга).

Массовые репрессии в районе начались относительно позднее, чем в других районах. Если за июль—декабрь 1937 года в Заонежье было арестовано 199 человек, то только за февраль следующего года сразу 142 человека. Подробный анализ времени арестов выявляет некую закономерность. С 1 по 10 марта 1938 года арестовано 52 человека, после чего до 22 марта следует пауза в арестах (арестовано всего 2 человека), а с 22 по 30 марта арестовано еще 88 человек. Очевидно, время с 10 по 22 марта используется для срочной фальсификации дел на арестованных.

Наибольшее число арестов в марте (23 человека) было произведено 23 числа. По месту проживания арестованных в этот день статистика следующая: арестованы жители 16 населенных пунктов на территории 10 сельских советов. Это еще раз подтверждает, что аресты проводили не только штатные работники НКВД, ответственность за репрессии должны разделить с ними многочисленные помощники из «партийно-советского и хозяйственного актива».

Главной особенностью операции в пограничном Кале вальс ком районе является то, что «оперативный удар» был направлен не на местных жителей, а на переселенцев. Из 460 человек, подвергшихся репрессиям в районе, 264 человека, или 58 процентов, составили финны. Практически разгромленным оказался административный центр района с. Ухта, где репрессировано 258 человек. Та самая Ухта, которая в 1920 году высказалась за отделение Карелии от России. Это напоминание уместно здесь, так как во многих протоколах допросов звучал мотив «Ухтинской республики». Арестован и репрессирован почти весь состав работников райисполкома, начи

96

ная с председателя П. Сонни (уроженца Гельсингфорса) и до возчика А. Кулмала. Арестован председатель райпотребсоюза К. Бельман, редактор газеты Э. Аспхолм, управляющий отделением Госбанка Ф. Ко-скелайнен, директор промкомбината 3. Нельсон, начальник ДЭУ Э. Валлин... Некому стало работать на метео-, радио- и электростанции, в пожарной команде, детском доме, больнице, школе, Доме культуры. Репрессирован единственный в районе фотограф — немец К. Весперман.

Репрессии коснулись жителей 38 населенных пунктов, в том числе на лесопункте Канус-Суо было арестовано 45 финских лесорубов. Аресты производились на всем протяжении операции (14 человек в июле 1937 года и 61 человек в июле—августе 1938 года).

В самом северном Кандалакшском районе республики было репрессировано 417 человек, или 1,1 процента всего населения. Особенностью этого района было строительство крупной гидроэлектростанции на реке Нива, где работали тысячи крестьян, выселенных в начале тридцатых годов из Ленинградской области. Именно на них и был направлен главный удар. В поселке Нивастроя было арестовано 220 человек, что составляет более половины всех арестованных. Второе место по масштабам репрессий занимает Кандалакша, где арестовано (вместе с красноармейцами 54-го арт. полка и 120-го стр. батальона) 112 человек. В Черной Речке и Ковде были «вскрыты» контрреволюционные группы по 20 человек.

В общей идеологии репрессий району, точнее — Нивастрою, отводилось, очевидно, приоритетное положение, и более 60 процентов всех арестов здесь проведено за первые шесть месяцев операции.

Кем с кий район был одним из наиболее крупных и промышленно развитых. Здесь находились мощный железнодорожный узел, морской порт, леспромхоз, сплавная контора, лесо- и шпалозаводы, воинские части, наконец, собственная тюрьма. Однако за время операции репрессировано 311 человек, или 2,5 процента населения. При этом главный удар пришелся по Кеми (93 человека), п. Рабочеостровский (104 человека), ст. Шуерецкая (22 человека), Авнепорогу (19 человек). В остальных 19 населенных пунктах арестовано по 1—5 человек. Основную часть репрессированных (50 процентов) составили русские, примерно по 25 процентов — карелы и финны.

97

Трудно утверждать, что такая «слабая» работа явилась следствием нравственной позиции местных чекистов, но справедливость требует сказать, что в районе был репрессирован по политическим мотивам пом. оперуполномоченного РО НКВД В. Десятков. Документы свидетельствуют также, что в район неоднократно командировались для следствия и проведения расстрелов работники центрального аппарата НКВД Карелии.

В пограничном Кестеньгском районе к 1937 году проживало всего 6300 человек, но его геополитическое положение определяло остроту борьбы с «контрреволюцией» и ее качественное содержание. Более 40 процентов арестованных были обвинены в проведении шпионской деятельности. В 35 населенных пунктах района репрессировано 248 жителей, или 3,9 процента всех проживающих. В первую очередь это жители административного центра д. Кестеньга (80 человек), а также д. Тучма, Тикшозеро, Никольская Губа, Лайдасалма, Кизрека, Карелакша, где арестовано от 10 до 14 человек. Наибольшее количество арестов приходится на ноябрь (41 человек), декабрь 1937 года (46 человек) и март 1938 года (51 человек). Учитывая отдаленность района, значительное число репрессированных не были арестованы, а находились под подпиской о невыезде.

Две трети арестованных составляли местные жители — карелы. Целыми семьями репрессированы Кундозеровы, Лангуевы, Пятто-евы, Юнгины. В д. Тучма, например, из 14 «контрреволюционеров» 10 человек Юнгиных...

Репрессии в Лоухеком районе не отличались какими-то особенностями. То же бессмысленное уничтожение колхозников, рыбаков, лесорубов, рабочих слюдяных рудников. Из 11 771 жителя района уничтожены 276 человек, или 2,3 процента. Наиболее масштабные аресты прошли в Лоухи (40 человек), Керети (38 человек), Чупе (36 человек), Вичино (27 человек), в Боярской, Амбарном, Булдырской... Более половины пострадавших составили карелы, почти 30 процентов — финские переселенцы.

По численности населения Медвежьегорский район находился на третьем месте в республике. В те годы это была фактически

öS

вотчина огромного Беломоро-Балтийского комбината НКВД СССР. С 1931 года на территории района добровольно или, как сказал И. Сталин, добровольно-принудительно оставались сотни бывших заключенных. Так, в 1937 году был репрессирован бывший заключенный СЛОНа К. Туомайнен, заведующий зверофермой в Повенце, о котором М. Горький сказал много теплых слов в своем очерке «Соловки». Репрессирован Н. Жилов, заведующий роддомом в Медгоре, И. Шварцвальд, парикмахер... Всего же из 322 человек, репрессированных в районе, уроженцы Карелии составили 53 процента. Остальные — приезжие, в том числе 38 финнов, 14 украинцев, 10 поляков, 6 латышей, 4 еврея, белорус, татарин, немец, чех, венгр, норвежец. Значительная концентрация ранее судимых в районе подтверждается и тем, что здесь было репрессировано 29 человек по так называемым вне-кодексным статьям: СОЭ, СВЭ, ДЭ.

Массовые аресты в районе начались относительно поздно. Так, третья часть всех арестов прошла в феврале—марте 1938 года. По социальному составу примерно одинаковую долю составили работники сельского хозяйства, лесозаготовители, рабочие и служащие. Особенностью района стало значительное число арестованных работников НКВД: оперуполномоченный РОМ Г. Моисеев, начальник паспортного стола А. Харламов и 8 работников пожарной охраны п. Пиндуши. Самые массовые аресты были проведены в Медвежье-горске (94 человека), Пиндушах, Табойпороге, Челмужах, Лумбушах, Возрицах.

Как уже отмечалось, чекисты Петровского района были инициаторами и главными застрельщиками в деле разгрома «повстанческого движения в Карелии». Судя по масштабам и особенностям репрессий, агентурная разработка «Повстанцы» велась ими по-своему четко и подробно. До официального начала работы Тройки НКВД КАССР в конце июня — июле 1937 года в районе уже были арестованы 106 человек. В августе — 115 человек, а всего за два первых месяца — половина всех репрессированных. В придуманных схемах повстанческих групп (есть такие и в следственных делах) нашлось место и 17-летнему колхознику В. Фепонову из Тюппелы и 69-летнему пенсионеру В. Васильеву из Гомсельги, единоличнице М. Аникиевой из Спасской Губы и домохозяйке А. Осиповой из Липчеги.

99

Причем чекисты Петровского района не разбрасывались по мелким деревням. Но уж где поставили на карте «крестик», то изымали максимум контрреволюционеров. В административном центре с.Спасская Губа было арестовано 67 человек, практически все местное руководство: прокурор И. Алферов, директор райлесхоза М. Вишневский, управляющий отделением Госбанка А. Григорьев, председатель райпотребсоюза А. Житков, заведующий райбольницей И. Зайцев, редактор газеты М. Ишуков, директор Петровского ЛПХ Е. Марьин, заведующий РайЗО И. Ортиев, секретари райкомов ВКП(б) А. Сорокин и ВЛКСМ Н. Трифонов...

Арестованы и репрессированы 8 председателей сельсоветов и 16 председателей колхозов. Более 20 жителей были репрессированы в Пялозере, Мунозере, Галлезере, Гомсельге. От 20 до 10 человек — в Поросозере, Вохтозере, Готнаволоке, Тереках, Совдозере, Нелгомо-зере, Юстозере, Чупе, Святнаволоке, Верхней Ламбе, Утуках. О тщательной подготовке операции в районе говорит и тот факт, что из 490 репрессированных граждан лишь 80 человек получили в виде наказания лишение свободы, остальные расстреляны. Подавляющее большинство из них — местные карелы: колхозники, лесорубы, рыбаки, охотники, конюхи, сапожники... Одинаково далекие как от партии, так и от контрреволюции.

Репрессии в Пудожском районе по своим масштабам были одними из самых «незначительных»: пострадало 1,3 процента населения. Число репрессированных составило 409 человек из 46 населенных пунктов. Особенностью района являлось наличие на островах Онежского озера (о. Гольцы) крупных разработок Карелгранита, где проживали карелы, выселенные в начале тридцатых годов из пограничных районов республики. Именно здесь было репрессировано (уже вторично) наибольшее количество граждан —- 77 человек. Второе место занимает районный центр Пудож (66 человек), Приозерский мехлесопункт, леспромхоз и Бочиловская мехбаза, где имелись крупные колонии финнов. Еще одной особенностью репрессий в Пудожском районе стала большая группа арестованных граждан пожилого возраста. Старше сорока лет оказались 149 человек, или 37 процентов репрессированных. Среди них Ф. Епишин (74 года), Г. Петушков, М. Пантелеев, П. Рясянен, Е. Савин (все старше 65 лет) и др.